Новости всё Мода - iCity.life Орёл

Вдумчивые и сдержанные коллекции молодых дизайнеров говорят о современных женщинах гораздо больше их самих, уверена Вера Попова

Сильная современная женщина. Я повторяю эту фразу снова и снова, и в итоге она теряет для меня всякий смысл — как будто распадается на цепочки мертвых, бесхарактерных букв, универсальных в своей безликости: то ли интернет-мем про скрашенное десятком котов тотальное одиночество, то ли прозвище глянцевой пустышки, готовой носить что угодно и с чем угодно. Кто же на самом деле эта «сильная современная женщина»? Что ей нужно от жизни? Как она хочет одеваться? И, главное, почему мы ежедневно обсуждаем ее, как марксисты — грядущую революцию?

Оглядываюсь на мгновение в 2004 год, где я — юная, легкомысленная, кудрявая — не признаю других авторитетов, кроме Джона Гальяно и его кутюрных коллекций для Dior. Кутаюсь в километры жемчужных нитей, ношу прозрачные блузки с бесчисленными блестками и рельефом оборок; крутые юбки на бедрах, которым позавидовала бы Кармен; топы в цветочек с огромными бантами и другие вещи из модного бестиария Борхеса. Впрочем, не только я — буквально каждая женщина на улице, в ресторане или музее была одета так же. Многим тогда казалось, что весь этот гламур (наконец, я использую это слово в его почти прямом значении) существует исключительно для создания кокетливого диссонанса — смотри, я такая нежная и женственная снаружи, но стоит заглянуть глубже — и увидишь жесткий стержень. И вот где прячется трагедия, достойная Вирджинии Вулф: мы живем не в Викторианскую эпоху, так зачем скрывать, что на самом деле мы можем гораздо больше, чем от нас ожидают? В таком контексте одежда выступает не просто как красивый набор тряпок — она призвана служить продолжением нас самих. Быть не броней, скрывающей нас от мира, а манифестом, рассказывающим о наших сильных сторонах.

Ellery

Beaufille

Не хочу делать громких заявлений, что ситуация в корне изменилась в последние годы — с приходом в фэшн-индустрию большого количества женщин-дизайнеров. В конце концов, Рей Кавакубо с 1970-х отстаивает право женщин одеваться так, как им хочется. То же делают Анн Демельмейстер и Миучча Прада. Но несколько лет ­назад в хаосе трендов отчетливо проявился особый акцент, который я называю «­синдром Селин».

Maggie Marilyn

A.W.A.K.E.

Однажды в Париже я пришла в шоу-рум Céline на улице Вивьен — светлое помещение, от пола до потолка заставленное цветами, словно к приходу Клода Моне. Посреди этого зимнего сада были развешаны вещи, созданные для женщин, которых цветы волнуют в последнюю очередь: философская, сдержанная, интеллектуальная коллекция — ничего лишнего, все по делу. «Я делаю только ту одежду, которую хочу носить сама», — любит повторять Фиби Файло, британка, стоящая у руля французской марки. Одежда Céline — торжество эгоизма и осознанности. Ее надевают не для мужчин или подруг, а только для себя. Это брючные костюмы, чуть более свободные, чем обычно, чтобы не чувствовать себя скованной мужской униформой; объемные пальто и тренчи, в которые можно закутаться, как в уютный плед; рубашки с глухими воротниками — не для собственной уверенности, а как финальный штрих к общему совершенству.

Magda Butrym

Céline

Вскоре после визита в Париж я разминулась с миром женской моды на пару лет, а когда вернулась, обнаружила «синдром Селин» в каждой второй коллекции. Это была армия бесконечных реплик моделей, обязанных своим происхождением философии Фиби Файло, но тщательно переработанных, как хороший музыкальный или кино-ремейк. Никаких кроп-топов, рафинированных платьев, будто срисованных с наряда Венеры на картине «Весна» Боттичелли, — когда в моде, по сути, все сказано, дизайнеры вынуждены говорить на другом языке. Они все сильнее удлиняют рукава и полы пальто, будто пытаясь модифицировать женское тело, чтобы вместить в него еще больше мыслей и чувств, создают карикатурно-подчеркнутый силуэт — жакеты изгибаются на причудливый манер, чтобы выделить талию, плечи и бедра, воплощая женственность эпохи постмодернизма. Никаких принтов. Романтичные цветы и пошлый леопард ретировались под натиском оборок, архитектурными каскадами спускающихся по рукавам и подолам. И, конечно, все оттенки розового. Палитра, которая десятки лет окрашивала все гендерные предрассудки, внезапно стала символом новой моды, мирового женского марша и множества антисексистских движений.

Rosie Assoulin

A.W.A.K.E.

Все просто — мы по-прежнему хотим, чтобы к нам относились наравне с мужчинами, но для этого нам больше не обязательно одеваться, как они. Неудивительно, что женщины-дизайнеры особенно чувствительны к тонкостям интеллектуальной моды, что подтверждают коллекции Ким Эллери, Хлое и Пэррис Гордон (Beaufille), Кармен Марч, Габриэлы Херст, Натальи Алавердян (A.W.A.K.E.). Вслед за Фиби Файло они создают не далекую мечту, а одежду для жизни — ту, в которой действительно легко представить себя и днем, и вечером. Комфортную, современную и, да, очень красивую.

Carmen March

Я — сильная современная женщина. ­Возможно, на бумаге это предложение смотрится нелепо, как подделка. Тем не менее я пишу этот текст, сидя за ноутбуком в кроссовках и плиссированной блузке Jil Sander, очень довольная своими розовыми волосами. А вечером пойду на свидание и танцевать в парк — планы вполне в духе героинь новых коллекций. Можно сколько угодно рассуждать о независимости и ­осознанном отношении к одежде, но самым главным условием все равно останется внутренняя свобода.

Regina Pyo